Не знаю, подходит ли сюда этот рассказ, но больше некуда...Ann наверное уже видела его
Человек смертен. И беда не в том, что иногда он смертен внезапно, страшнее, когда он на протяжении лет носит в себе страшную болезнь...
Пять лет назад, в октябре 2002 года, ко мне пришла моя близкая подруга, Анечка, дорогой и любимый мной человечек. Мы не виделись около месяца, за это время она исхудала до костей и как-то ... почернела.
- У меня обнаружили антитела к ВИЧ, - с порога сказала она.
- В смысле? - не поняла я.
- Это означает, что я - ВИЧ-положительная. Мне сказали, что я заразилась где-то в 1998 - 1999. Представляешь? У меня очень плохие анализы... Я боюсь. Я умру?
- Подожди, ну нельзя же делать такие выводы из одного какого-то неудачного анализа!
- Я прошла все анализы, тесты и консультации. Я уже месяц бегаю по больницам... Сначала мне не верилось, да и сейчас тоже... Я все молчала, ни родителям, никому. Не могу больше, к тебе пришла
Когда она ушла, я выбросила чашку, из которой ОНА пила, чайную ложку, которой ОНА размешивала чай, тарелочку, на которой лежали ЕЕ бисквиты. Масло, потому что она к нему прикасалась, лимоны, льняные салфетки, пепельницу. Автоматически сняла со стола скатерть, аккуратно упаковала все это в мусорный пакет и вынесла в мусоропровод. Набрала воды, добавила в нее хлорки, даже глаза защипало, и начала протирать ручки, спинки стульев, стол, панель на кухне... Потом очнулась и в голос заревела...
Что бы ни твердили кинематографисты, основным инстинктом человека был и остается инстинкт самосохранения. Он прошит в нас. Когда мы видим угрозу своей жизни, на задний план отступают и годы обучения, и слабая культурная надстройка, становятся вялыми чувства и серыми - эмоции... В висках стучит только она, страшная и неумолимая, великая и ужасная - эволюция... Выживи! - шипит во внутренне ухо далекий предок. Спасись! - кричит речитативом через века опыт поколений. Не смей погибать! - потрескивает хромосомным набором вся цепочка ДНК. Мы сильнее когтистых, смелее бесстрашных, ловчее увертливых, хитрее изворотливых. Мы стали такими потому, что осознаем важность, ценность и уникальность собственной жизни... Вернее, даже не осознаем: мы чувствуем это костями. Но человек никогда бы не возвысился над животным миром, не научившись преодолевать свои инстинкты. Мы тысячелетиями воспитывали свой интеллект для того, чтобы поддаваться глупым беспочвенным страхам, которые внушает нашему сознанию инстинкт-перестраховщик?
Через несколько недель я решила позвонить и узнать, как дела.
- Анна с нами больше не живет, - ее мама. - Нет, не знаю, где она сейчас... У нее ... м-м-м... А, ты знаешь. Ну, я и тебе не советую с ней общаться. У тебя, в конце концов, ребенок.
В современном мире, защищенном от диких животных и набегов дружественных соседей, по большому счету, остается бояться только ... болезней. Страшных, мучительных и неизлечимых. Больной человек становится изгоем в обществе - такова горькая истина нашей варварской цивилизованности. А если его болезнь потенциально опасна каждому члену социума... Человека стирают: из памяти, из генофонда, из записных книжек, из воспоминаний.
Я не виделась со своей подругой около года. За это время она прошла традиционный путь всех ВИЧ+ в нашей стране: подозрение, презрение, страх, ненависть, отторжение. Познакомилась с истеричками-лаборантками ("Я не буду брать кровь у этой спидоносной!"), близко столкнулась с правдолюбами и борцами за чистоту человеческой расы ("Сама виновата, чтоб вы все подохли!"), расшиблась о сочувствие спецфондов и понимание "органов". Ее уволили по собственному желанию с работы (знаете, штамп КАКОЙ клиники стоял на выписке?), родители попросили съехать с общей квартиры (пришла поплакать и спросить совета), каждую дозу жизненно необходимого лекарства (ну, почти бесплатного) она буквально выбивала из самых гуманных врачей в мире... Она теперь жила на даче - 45 километров на электричке, без света, без газа, без воды. Топила буржуйку, жгла керосиновую лампу и готовила на примусе. Ночью работала уборщицей, утром - курьером, днем бегала по больницам и инстанциям, вечером мыла посуду и полы в кабаке.
Мы встретились случайно, столкнулись на улице.
- Знаешь, я же сейчас очень много читаю, что называется, по теме... И где-то встретила классификацию этапов своей болезни. Сначала - осознание. У меня ушло на это чуть больше месяца... Потом - отчаяние, мой срок - неделя. Потом - надежда и жажда жизни, ярость в ощущениях. Ведь, черт побери, ничего не изменилось! Я как чувствовала себя, так и чувствую! Разве это возможно? С каждым днем ты, вопреки здравому смыслу, все сильнее убеждаешь себя, что это все ... страшная ошибка, грандиозная мистификация, жуткий обман. Все, что угодно. Это продолжается до первого кризиса... В больнице ты узнаешь новые слова ... саднят руки от капельниц и постоянно тошнит... Приходит безразличие. Кто-нибудь плюнет в душу, и так становится себя жаль! До слез... Но ненадолго. Потом наступает озлобление. Постоянно думаешь: почему я? У меня сейчас эта стадия. Почему именно я?
У меня сейчас планы... В общем, нельзя мне больше так жить. Мне нужно хорошее питание, физические упражнения, отдых... А так я устаю на своих работах, как собака... А по специальности меня не берут. Слухи распространились... В общем, я переезжаю в другой город.
Аня действительно переехала, работает теперь и по специальности, бухгалтером, и по призванию - в Центре для людей, живущих с ВИЧ. Увлеклась йогой, изучает эсперанто, завела собаку - эрдельтерьера. Помирилась с родителями. Правда, в телефонном режиме... Я по работе часто приезжаю в ее город, останавливаюсь в ее съемной коммуналке, где постоянно пахнет кексами, и перегорают лампочки в туалете. Мы сидим в кафешке, я пью кофе с корицей, Аня - морковный сок. Я злюсь и фыркаю, жалуюсь на жизнь и безумные ритмы, Аня советует плюнуть и расслабиться, мол, все рано или поздно перемалывается. Я по часам пью контрацептивные таблетки, Аня - противовирусные препараты. Я поправилась и отпускаю волосы, Аня похудела и коротко постриглась. Я говорю о политике, Аня - о душистой осени. Я не знаю, как просить у нее прощения за свое предательство. Она не знает, за что меня прощать.
Мы такие разные... Она - позитивная. Я - негативная.
Наталия Руденко
(рассказ взят с одного женского форума который я иногдапочитываю)
